Особое поручение, или "Если бы не ты!"
Глава 7. Узнать правду, или «я люблю Долорес!»
Чего я не люблю даже больше, чем Дамблдоровы сладости, – это торчать у всех на виду, как кривой зуб в челюсти, и ждать. Амбридж опаздывала уже минут на двадцать. Если она нарочно, потому, что «все леди делают это», то отравлю и раскаиваться не буду. Кстати, именно настоящие леди себе такого не позволяют, если верить профессору де Лафонтейн. Третий курс не далее как вчера писал двухфутовое эссе на тему "Почему важна пунктуальность?".
И все же момент, когда мисс Министерство соизволила явиться, я пропустил. Опомнился только тогда, когда меня обдало густым ароматом ее кошмарных духов, и скамейка прогнулась под тяжестью увесистого зада.
- Добрый день, мистер Снэйп!
Это уж кому как... Впрочем, грубить ей сейчас мне совершенно ни к чему. Наоборот, пока не узнаю то, что меня интересует, следует быть безупречно вежливым.
- Добрый день, госпожа Амбридж.
- Ну что вы, для вас просто Долорес!
Просто Долорес... любопытно. Я совсем не так представлял себе беседу министерской чиновницы и подозреваемого в измене. С другой стороны, это куда лучше, чем с Моуди, который брызжет слюной, глазом вращает и дементорами пугает.
- Я закажу сливочного пива, госпожа... Долорес?
- Ну что вы, Северус! – патетично восклицает она. – Пиво в такой момент – вульгарно! Только вино!
Вино, так вино. На действие веритасерума состав растворителя не влияет. Росмерта приносит два бокала «Бордо». Теперь надо придумать, каким способом улучшить качество напитка.
Амбридж, между тем, достает маленькое зеркальце и начинает в нем что-то разглядывать. Зеркало писклявым голосом рассказывает о неземной красоте владелицы. Интересно, оно ее ни с кем не путает?
- Что вы сказали, Северус? – Амбридж вскидывается как ужаленная, зеркальце выскакивает у нее из рук и с тихим писком падает на пол.
Ничего я не говорил. Слуховые галлюцинации у вас, госпожа начальник ОМО. Впрочем, оно и понятно: от запаха ваших, с позволенья сказать, духов в «Трех Метлах» уже все тараканы передохли. У меня самого глаза слезятся, еще немного – и тоже последнюю лекцию Салазара услышу. В исполнении Хагрида.
- Северус, вас не затруднит достать мое зеркальце?
Вообще-то, затруднит. Но Амбридж смотрит коровьими глазами, а я решил пока ее не злить. Пока не выполню то, что задумал. А я еще веритасерум ей не добавил, и даже не решил, как это сделать, не вызывая подозрений. Делать нечего, лезу под стол. Там пыльно, валяются фантики и огрызки яблок. Где-то в стороне жалобно скулит зеркальце, поднимаю его.
Мне показалось, или жидкость в моем стакане была более спокойной? Неужели эта жаба тоже мне что-то подлила? Хороши мы будем, задавая друг другу вопросы и правдиво на них отвечая! Если, конечно, мне удастся незаметно...
***
Дверь «Трех метел» с треском распахнулась, и на пороге появился пьяный «в дрова» Флетчер. Принесла нелегкая! И как Дамблдор держит в Ордене эту опустившуюся скотину? Говорит, что нам нужны представители всех слоев общества. И сколько не объясняй, что это представитель не слоев общества, а его отбросов, – не верит, все надеется на лучшее.
Пытаюсь спрятаться за нехрупкой фигурой Амбридж. Поздно, уже заметил:
- Сев! – и бросился обниматься. Это ж надо набраться до такой степени! Когда трезвый – десятой дорогой обходит, не говоря о том, чтобы фамильярничать…
Амбридж побледнела:
- Северус, у вас такие странные знакомые!
Вы даже не представляете, насколько странные...
- Сев, сколько лет, сколько зим! – Флетчер навис над столом, плотная волна перегара вступила в борьбу с такой же от духов Амбридж. Сама она прикрыла глаза пухлыми ладошками и делает вид, что вот-вот упадет в обморок.
Более удачный случай вряд ли представится – быстро меняю наши бокалы местами. Потом накладываю на Флетчера «Конфундус», объясняя, что он всю жизнь мечтал сидеть в самом дальнем углу таверны, и не приближаться к нашему столу на расстояние действия Патронуса. Забулдыга-фениксовец уходит выполнять указания. Амбридж цветет, как теплицы Спраут в конце мая:
- Благодарю, Северус, вы мой герой! Предлагаю за это выпить!
Согласен, хоть узнаю, чем ты меня пыталась напоить...
Амбридж отхлебнула, отставила бокал... Глаза у нее широко раскрылись, зрачки расширились. На действие веритасерума не похоже... но что тогда? Что еще может подлить чиновница из министерства, заславшая в Хогвартс шпионку, одному из подозреваемых? Щеки у Амбридж порозовели, дыхание стало более частым и поверхностным. Не может этого быть!!! Это же Амортенция! Розовая жаба пыталась напоить меня любовным зельем! А я-то еще думал, почему она согласилась встретиться только через неделю! Качественное любовное зелье готовится шесть дней, а другое на профессионального зельевара и не подействует!
Амбридж глубоко вздохнула, и сказала:
- Северус! Я... люблю!
Хмм...
- Она лучше всех, она прекрасна!
Она?! Если это опять Кэрроу, можно считать, что Руквуд отомщен. Хотелось бы мне посмотреть, как одна корова будет признаваться в любви другой! Впрочем, нет, не хотелось бы. Конечно, профессия зельевара быстро отучает от излишней брезгливости, но не настолько же!
- Я люблю... Долорес Амбридж!
Заявив на всю таверну о любви к прекрасной себе, Амбридж потребовала зеркало побольше. Когда его принесли, долго любовалась отражением и всем рассказывала о сияющих, как звезды, глазах божественной Долорес, о ее лилейных щечках и алых губках. А потом присосалась к этим губкам поцелуем и не отрывалась до самого прибытия вызванных Росмертой санитаров из Мунго.
Конечно, о серьезном разговоре под бокал вина и пару капель веритасерума речь уже не шла – убраться бы оттуда поскорей, никем не заподозренным.
***
Шел обратно и не представлял, как сообщить о случившемся Дамблдору. Да он со смеху умрет! Или, наоборот, начнет утешать, как первоклашку, получившего свой первый «Тролль». Я сам еще не решил, что больше ненавижу: когда надо мной смеются, или когда жалеют. Мандрагора Мимблтонии не слаще.
Ладно, в любом случае, к Дамблдору «на ковер» я собираюсь не сегодня. У меня другие планы: добраться до подземелий и провести спокойный вечер с книгой и бокалом так полюбившегося профессору де Лафонтейн коньяка. Может, и ее пригласить? А тебя, «дорогой друг», не спрашивают! Запомни правило: «Не гадить там, где живешь, не спать с теми, с кем работаешь!» Тем более что Элизабет - совсем не наш тип. Приторно-карамельные блондинки – это по Руквудовой части.
Вот я и дома… Не-ет!
«Вспомни боггарта, а он – из шкафа!»
Злой, как гиппогриф весной, Малфой меряет шагами гостиную.
- Северус, послушай! – начинает он. – Не хотел тебя отвлекать, но … у него вчера было полтора месяца со дня развода! И по случаю этой круглой даты… – Люциус кивает на открытую дверь в спальню, откуда доносится невнятное бормотание и запах пищи, уже прошедшей этап расщепления желудочными ферментами.
- Единственная… жить не могу… зааважусь, и…
Постепенно зверею:
- Слушай, Люциус, а может, ну его к докси?! Пусть заавадится, идиот влюбленный!
- Промахнется с пьяных глаз, - меланхолично отвечает успокоившийся Малфой. – Сев, помог бы ты ему, а? Хороший же человек пропадает, из-за какой-то… дамы.
Помог бы… Ладно, с чего начнем? Пожалуй, с «Эванеско», а то дышать невозможно!
|
