Автор: aguamarina Название: Тайны и слабости профессора Снейпа Бета: Хвосторожка
Описание:Десятое задание конкурса "Трое в лодке" по цитате "Самая обыкновенная безделица
приобретает удивительный интерес, как только начинаешь скрывать ее от людей" (О.
Уайльд) Драко Малфой очень хочет разгадать один секрет профессора Снейпа.
Отказ: все у Роулинг Жанр: роман, юмор Тип: слэш Рейтинг: PG-13 Размер: мини Пейринг: Северус Снейп/Драко Малфой
Преподаватель Хогвартса и двойной шпион Северус Снейп по роду обеих своих
профессий был склонен к таинственности и загадочности. Драко Малфой, будучи
слизеринцем, тайн и загадок терпеть не мог. Если, конечно, они не были его
собственными. Своей загадочностью он по праву гордился, пока… пока на шестом
курсе не заметил, что его декан, пожалуй, даст ему сто очков вперед в этом
отношении. «Ну уж нет», - подумал Малфой. Не хватало того, что его Поттер в
квиддич обыгрывает постоянно – так еще и звание Самой Загадочной Личности
Хогвартса уплывает, можно сказать, из-под носа. На самом деле это звание Драко
придумал себе сам, но очень им гордился, а тут… Было страшно обидно. Самым
обидным казалось то, что Снейп стараний Драко составить ему конкуренцию в
вопросах скрытности и замкнутости просто не замечает. Но вот если бы небрежно
сообщить в слизеринской гостиной, что Снейп… да мало ли – тайком поставляет
информацию о Поттере лично Рите Скитер; регулярно моет голову особым зельем для
окрашенных волос; мечтает провести в подземельях темномагический ритуал с
принесением в жертву гриффиндорского первокурсника… словом, что угодно – лишь бы
все поняли, что никакой, даже очень уважаемый преподаватель не стоит и мизинца
Драко Малфоя, чьи страшные тайны остаются скрытыми от посторонних глаз и ушей,
пока не настанет срок… …а, кстати, что это профессор прячет вон в том
шкафчике? Драко нахмурился. В самом деле, сколько раз он видел, как декан
в конце урока открывает дверцу своего персонального шкафчика в кабинете ЗоТС,
лично им в начале года сюда левитированного, чем-то за ней звякает, с чем-то там
возится – и закрывает шкаф, причем не на Алохомору, а на что-то более серьезное.
Так что там такое? Драко был человеком увлекающимся, а увлекшись – очень
настойчивым. Его сокурсницы могли бы кое-что об этом рассказать… но предпочитали
молчать. Быть целью Драко Малфоя было утомительно, трудно и временами – опасно,
но очень интересно. К тому же рейтинг ученицы, оказавшейся в этой роли, взлетал
вдруг на недостижимую высоту. Почему это было так – никто объяснить не мог, ведь
секс-символом факультета Малфой мог считаться только в собственных эротических
снах. И, тем не менее… И, тем не менее, сейчас его целью стал Снейп – и то,
что скрывалось за дверцей шкафа. За несколько уроков, посвященных важному этапу
достижения цели – наблюдению, Драко выучил все трещины на боку этого, с
позволения сказать, мебельного шедевра эпохи, помнящей если не Основателей, то
их ближайших потомков, обнаружил среди них пять нехороших слов, нацарапанных
предыдущими поколениями учеников, и абрис Поттера (летящего на неправильно
изогнутой метле, без очков, но с морковкой вместо носа) – и ни на шаг не
приблизился к разгадке тайны. Следующие уроки Драко посвятил наблюдению за самим
деканом. Надо признать, зрительная память Малфоя была великолепной, и уже через
несколько занятий он без труда, с закрытыми глазами и разбуженный среди ночи,
смог бы воспроизвести на бумаге колючий взгляд черных глаз, сложную линию
крючковатого носа и таинственно сжатые тонкие губы. Из которых так ни разу и не
вырвалось никаких намеков на секрет старого шкафа; если не считать за намек
реплику на вчерашнем уроке: - Мистер Малфой, чтобы прожечь во мне взглядом
дыру, вы должны изучать Чары и Заклинания минимум в пятнадцать раз усерднее, чем
делаете это обычно. Повертев фразу в уме так и эдак, Драко, вздохнув,
признал, что на тщательно завуалированный намек она никак не похожа. Мысль о
том, что она похожа на не слишком завуалированное оскорбление, слизеринец
отбросил, как невероятную и просто глупую.
***
Снейп с
удовольствием сказал Драко мелкую, но приятную сердцу гадость и едва удержался
от снятия баллов. Мало ему Поттера, Дамблдора и Волдеморта, вечно в его дела нос
сующих и в чем-то подозревающих, так еще и Малфой-младший туда же. Этому-то что
от него надо? Глядя, как Драко покидает кабинет, двойной шпион не удержался и
вздохнул про себя со светлой, как малфоевские волосы, грустью. Блондины всегда
были его слабостью. К сожалению, Люциус оказался абсолютно упертым
гетеросексуалом, и даже его колдография с обиженным достоинством всякий раз
поворачивалась спиной, когда профессор в компании с собственной правой рукой
пытался поделиться с ним сокровенным… А Драко… «Это твой ученик, - на всякий
случай сказал он сам себе. - И времени у тебя нет. И сил. И вообще…». Не споря с
внутренним голосом (Снейп вообще старался с ним не спорить, после того, как
однажды проиграл сам себе пари под названием «Метка – это совсем не так больно,
как Круциатус Беллы»), зельевар прогнал наваждение… дважды… и был вынужден
поспешить к границе зоны аппарации, на лету сочиняя пристойное универсальное
объяснение своему опозданию, поскольку очередное собрание Ордена (или встреча
УпСов на сей раз?) шло к тому времени уже минут пятнадцать. Гойлу, позже в
красках рассказывавшему, что видел, как их декан несется по подземельям на
метле, распугивая летучих мышей и робких первокурсников, разумеется, никто не
поверил.
***
Использованный Драко метод наблюдения давал
результаты… правда, не совсем те, что ожидались. Пока ему удалось установить
только то, что профессор иногда очень задумчиво и как-то грустно смотрит в окно
(плотно закрытое шторами самим же профессором); очень умело управляется с
опасными магическими существами; очень умело (если честно, то гораздо лучше
самого Драко) доводит до белого каления Поттера и компанию; обладает
на-самом-деле-загадочным и пугающим своей чернотой взглядом, с которым, увы,
малфоевская невыразительная серость не идет ни в какое сравнение; а плотно
сжатые губы Снейпа раскрываются лишь с одной целью – в очередной раз съязвить на
чей-нибудь счет. Образ зельевара так долго маячил у Драко перед глазами, что,
казалось, отпечатался непосредственно на радужке и накладывался нечетким
силуэтом на все окружающее; и когда в один прекрасный день, вычерчивая на
пергаменте план дальнейших действий и слегка задумавшись, Драко обнаружил, что
весь план состоит из нескольких вполне опознаваемых профилей и единственной
строки: «Вас передашь одной ломаной черной линией…»*, он понял, что с
наблюдением пора кончать. Завязывать, то есть…
***
Снейпа жутко
раздражал малфоевский взгляд, который он в конце концов стал чувствовать на себе
независимо от того, был ли Малфой рядом или находился за сотню футов и несколько
толстых каменных стен от него. Эти серые глаза – в которых то не отражалось
ничего, а то сразу все – были ему хорошо знакомы еще по первым годам пребывания
у Лорда. В любимой молодыми УпСами игре «Угадай заклинание» никто не умел
превзойти Люциуса, который с абсолютно одинаковым выражением глаз мог запустить
как Круциатусом, так и Орхидеусом. К Драко взгляд явно перешел по наследству, и
профессора он нервировал настолько, что на одном из уроков Снейп чуть было не
заколдовал самого себя, показывая, как правильно использовать
заклинание-бумеранг. Открыв рот для снятия баллов, Снейп с некоторым удивлением
обнаружил, что снимать их не с кого; но поскольку закрывать рот просто так было
неудобно, он лишил пары баллов Уизли за то, что тот махал волшебной палочкой
слишком громко, и слегка успокоился. Впрочем, к концу недели Малфой перестал
гипнотизировать его взглядом каждую свободную минуту… и, вопреки всякой логике,
это раздражало профессора еще больше.
***
Тем временем Драко
решил, что он пойдет другим путем. Другой путь привел его к любимой тетушке.
Беллатрикс уютно устроилась у камина с чашечкой горячего шоколада и развлекалась
тем, что трансфигурировала домашних эльфов в различные неожиданные предметы
вроде нефритовой статуэтки Лорда, исписанного неприличными заклинаниями листа
пергамента и несъедобной в гораздо большей степени, чем хагридовские кексы,
ванильной булочки. Частенько тетушка забывала, во что именно трансфигурировала
домовиков, поэтому в поместье периодически недоставало рабочих рук. - Из
школы сбежал? – одобрительно спросила она, увидев выходящего из камина
племянника. - Я не могу сбежать – у меня задание, - напомнил Драко,
отряхиваясь от сажи. Тетушка посмотрела на него с еще большим одобрением. -
Молодец! – сказала она. – Шестнадцать лет, а по тебе уже Азкабан плачет. Я
тобой… ик… горжусь. Драко догадался, что в шоколаде тетушки ведущую роль
играл коньяк. Это, с одной стороны, облегчало задачу, с другой, усложняло –
логика выпившей Беллатрикс Лестрейндж была глубоко оригинальной. - Тетя
Белла! – сказал Драко проникновенно. – Я нуждаюсь в твоей помощи. - Ах! –
сказала Беллатрикс. – Я понимаю. – Драко вытаращил глаза – учитывая, что
нетрезвые маги были легилиментами никудышними, приходилось признать, что у
тетушки блестящий и проницательнейший интеллект. - Я понимаю, - продолжила
тем временем чернокудрая очаровательница. – У мальчиков в этом возрасте,
конечно, возникают различные вопросы… и я рада, что ты пришел именно ко мне… я,
разумеется, никогда не изменяла Руди… и Лорду… но передать мой богатый жизненный
опыт младшему поколению – дело, освященное вековой глубиной традиции и… -
Нет-нет-нет, - затряс головой Драко, неожиданно сообразив, куда клонит все еще
прекрасная Белла. – С этим у меня проблем нет… я пол-Хогвартса… а потом еще
половину… никаких проблем… спасибо за предложение… - Нет? Жаль, - изящно
икнула тетушка. – А что тебе тогда здесь надо? Импе… - Мне нужно, чтобы ты
кое-что выяснила у профессора Снейпа. Любым путем, - сказал Драко, ныряя под ее
руку и оказываясь в опасной близости от тети… но зато вне пределов досягаемости
ее палочки. - Никогда! У нас с твоим деканом конце… контраце… концептуальные
разногласия в вопросах тактики и стратегии развития нашего движения, - гордо
сказала Белла, умолчав о том, что источником этих концептуальных разногласий
послужил отказ Снейпа согреть ее холодную постель одной душной июльской ночью,
когда Руди был в командировке по отлову магглов для уолденовских опытов. - Ну
те-е-е-етя… - заныл Драко, пытаясь выглядеть одновременно несчастным,
соблазнительным, умоляющим, милым и полным достоинства. - Нет! – отрезала
Беллатрикс тем тоном, от которого, случалось, бледнел сам Лорд, а Руди, бормоча
«Тише, тише, дорогая», накладывал на себя мощное Дезиллюминационное
заклинание. - Тогда прощай, - убитым голосом сказал Драко, направляясь к
камину. – Моя смерть от любопытства и неудовлетворенного стремления быть круче
других будет на твоей совести… - До встречи, милый, - промурлыкала Беллатрикс
и превратила очередного попавшегося ей на глаза эльфа в серебряную ложечку для
поедания яиц.
***
Но Драко не покинул гостеприимный особняк
Лестрейнджей. Уже стоя в камине, он вспомнил, что у тети с дядей как раз гостит
мистер Долохов. Может быть, он окажется полезен? Мистер Долохов обнаружился
на втором этаже, в голубой спальне. На вежливое приветствие Драко он ответил
весьма воодушевленно и тут же предложил ему присесть и что-нибудь выпить. Драко
он не понравился, и от неожиданности Малфой ляпнул, что будет пить молоко. -
Молоко? – мурлыкнул Долохов, огибая столик и мягко, как кошка, подходя ближе к
единственному наследнику старинного рода. – Разве Малфои пьют молоко? - Понятие
мурлыканья, как и понятие мягкости, настолько не соотносились с внешним обликом
УпСа, что Драко поспешно отступил за кресло и нагло кивнул. - Конечно, мистер
Долохов. Малфои пьют молоко. Малфои, э-э… вообще только молоко и пьют. У них… у
нас то есть, это даже в Кодексе записано. Пункт номер два… Может, я пойду,
мистер Долохов? - Куда же вы так быстро, юноша? – вполголоса спросил странный
гость, подмигивая и опираясь коленом на кресло, так что его лицо оказалось в
непосредственной близости от лица Драко. – И к чему эти формальности? Называйте
меня просто Антонин… Драко отшатнулся, сообщил, что он, кажется, забыл в
комнате тетушки палочку и вообще, ему уже пора в школу, и вылетел за дверь,
провожаемый взрывом долоховского смеха. «Ну, Снейп, - подумал Драко,
отдышавшись за углом, - ты мне за это еще заплатишь. Покушение на мою невинность
дорого стоит». От злости он даже не заметил, что мысленно перешел с профессором
на «ты».
***
Оставалась еще одна надежда, и Драко, естественно,
не преминул ей воспользоваться, загнав куда подальше мысли о том, что
прогулянный в школе день еще аукнется ему большими неприятностями. Но сдаться
просто так он не мог. И потому, доставленный до места назначения верным
Кричером, сидел сейчас в самом центре вражеского гнезда и ел эклер, притащенный
все тем же Кричером. Под вечер усталая Тонкс, вернувшись с дежурства в
блэковский особняк, налетев в темном коридоре на что-то твердое и острое,
выругавшись вслух и потирая коленку, вошла в гостиную и лишилась дара речи.
Нечто, по недоразумению и ошибке природы приходившееся ей кровным родственником,
сидело на мягком подлокотнике дивана и лопало пирожное. Тонкс вспомнила, что не
обедала… и не завтракала… и громко сглотнула. - Привет, Дори! – жизнерадостно
сказал Малфой-младший, слизывая с пальцев сахарную пудру. – У меня к тебе
небольшая просьба. Ты не могла бы переспать со Снейпом… с профессором Снейпом, я
хочу сказать. - Зачем? – спросила Тонкс не слишком умно. - Сейчас объясню,
- сказал, спрыгивая с дивана, Драко. – Нужно узнать у него некоторую информацию.
Возможно, полезную для аврората, - уточнил он, хитро подмигивая. - Не могу, -
сказала Нимфадора. Губы Малфоя начали складываться в привычную гримасу – не
то для нытья, не то для Круцио. - Я не могу, - уточнила Дора. – А вот ты –
можешь. - Че-го? – спросил кузен… или кем он там ей приходится? – Ты хочешь
сказать… профессор Снейп… он… - Да, - кивнула Тонкс. Малфой надолго
задумался. - А я? - наконец спросил он. Тонкс пожала плечами. - Я не
очень хорошо знаю малфоевскую ветвь нашего рода, - дипломатично ответила
она. Драко наконец принял решение. - Хорошо, - кивнул он. – Я попробую. Но
имей в виду – если я в итоге окажусь геем, виновата будешь ты! – он обвиняюще
наставил на нее липкий от сахара палец и исчез в изумрудном пламени. «С ума
сойти», - подумала Тонкс и впервые в жизни искренне посочувствовала
Нарциссе.
***
Малфои отступать не привыкли. Вернувшись в
Хогвартс по каминной сети (Люциус, конечно, не мог допустить, чтобы единственный
наследник десять месяцев в году не имел возможности в любое время попасть в
Мэнор), Драко подумал, что, назвавшись гриндилоу, не миновать лезть в болото, и,
не давая себе времени передумать, направился в кабинет ЗоТС с твердым намерением
разобрать проклятый шкафчик на щепки, но выяснить, что хранит там непоколебимый
зельевар. Вдохнув знакомый запах пергамента, чернил и остаточной ученической
магии, Драко на секунду замер на пороге. Темнота, тишина и одиночество –
ощущения, крайне нетипичные для школьного кабинета – захватили его в мягкие
объятия, так что Драко захотелось вовсе даже не взламывать профессорский шкафчик
(занятие, кстати сказать, не только крайне глупое и опасное, но еще и
бесполезное), а, к примеру, обниматься с кем-нибудь в этой уютной темноте, и
целоваться неторопливо, пока огонь не пробежит под кожей, опаляя жаром, и
скользнуть рукой за пояс брюк… Драко несильно стукнул себя палочкой по
голове, чтобы выбить посторонние мысли, и пошел применять к несчастному шкафчику
все известные ему заклинания.
***
Профессор Снейп весь день
нервно бегал по школе в поисках Драко Малфоя. Со стороны, конечно, казалось,
что Мастер Зелий, как обычно, переносится из коридора в коридор в образе летучей
мыши в поисках учеников, из которых можно было бы безнаказанно высосать
пинту-другую крови; но сам профессор точно знал, где тут Пушок зарыт. Малфоя
нигде не было. Драко исчез после второго урока (им как раз была ЗоТС), не
появился на обеде, не пришел на факультатив позднее и пропустил ужин. Паркинсон
не знала, где он. Забини не знал, где он. Крэбб и Гойл… у них профессор даже
спрашивать не стал. «Найду и накажу», - думал он, пролетая по крытой галерее.
«Найду и убью», - представлялось ему, когда он миновал коридор на втором этаже.
«Найду и собла… соблаговолю выслушать объяснения», - почти сдался он на пороге
слизеринских подземелий. И, спускаясь, услышал шум, доносившийся из его
собственного кабинета – нынешней вотчины Слагхорна, но все-таки - его
собственного. Тише Серой Дамы Снейп просочился на место предполагаемого
преступления и невербально засветил Люмос параллельно с Петрификусом и Силенцио.
Вглядевшись в лицо окаменевшего злоумышленника, он со смешанным чувством
удовлетворения, злости и, кажется, радости узнал в нем Драко. - Если
пообещаете молчать, мистер Малфой, - злорадно сказал он, - я готов ограничиться
только одним Круциатусом. Судя по глазам, Малфой был согласен. «Фините
инкататем», - бросил Снейп и тут же, по всем правилам допросов, начал колоть
подозреваемого: - Чем занимаемся, мистер Малфой? - Вас жду, - сказал
Драко. От неожиданности Снейп даже замолчал… секунд на пятнадцать. Это
означало немалое удивление. Но удивление Снейпа было практически ничем рядом с
удивлением самого Драко. «Что я сказал?» - непременно спросил бы он, будь он
Поттером. К счастью, Поттером он не был, а потому промолчал и решил, что и
дальше будет действовать по обстоятельствам. - Зачем? – опомнившись, с
интересом продолжил Снейп. Ответа на этот вопрос у Драко не оказалось. В
голове у него в этот момент вообще царил абсолютный вакуум, в котором одиноко
плавало впечатление, появившееся у него в тот момент, когда он только вошел в
пустой и темный кабинет. И что оставалось делать? Драко шагнул вперед,
отметил, что Снейп не настолько уж выше его самого, и поцеловал собственного
декана. В губы. Очень мягко и почти целомудренно. И Снейп тут же уронил
волшебную палочку. Палочка закатилась под парту, и в кабинете моментально стало
очень темно. И Драко поцеловал профессора еще раз. Все еще мягко и уже совсем не
целомудренно. А минут через десять он просто не знал, что ему делать в первую
очередь – расстегивать бесчисленные мелкие пуговки снейповской мантии или
целовать неожиданно согласные на все губы, и потому пытался заниматься тем и
другим одновременно, шалея от одной мысли, что это ему позволено… Под кожей
растекался жидкий огонь, и Малфою казалось, что его бледные щеки пылают в
темноте алым гриффиндорским светом. А за пояс брюк скользнули горячие ладони –
точно как в недавних мечтах… А потом Снейп резко отстранился. И Драко замер,
не зная, что делать. - За попытку вскрытия не принадлежащего вам хранилища,
мистер Малфой, - сказал Снейп почти своим обычным голосом, - вы получаете
отработку. «Ненавижу», - подумал Драко. - Отработка начнется через десять
минут, так что если не хотите лишить факультет баллов, советую вам поспешить за
мной, - добавил Снейп. – Люмос! Оказалось, что палочка уже у него в руке,
мантия застегнута на все пуговицы, а лицо такое, будто он только что попытался
снять с Гриффиндора пару десятков баллов, но тут появился Дамблдор… На всякий
случай Драко решил не отставать. Почти бегом следуя за профессором,
направлявшимся вглубь слизеринского крыла, он на ходу решал сложную
задачу. Как получилось, что ситуация, начавшаяся абсолютно невинно, привела к
тому, что его собственный учитель почти… гм… почти лишил его остатков невинности
непосредственно в стенах школы, а он – что самое главное – вроде бы и не
возражал? Даже для приличия… А потом Снейп распахнул перед ним дверь, и Драко
понял, что они пришли к личным комнатам зельевара. «Ого», - подумал Малфой,
вложив в короткое слово такое количество эмоций, что Рону Уизли их с лихвой
хватило бы на все семь школьных лет. - Вот именно, мистер Малфой, -
подтвердил профессор. – Отработка у вас здесь – и до утра. Впрочем, если у вас
имеются возражения… «Имеются», - хотел сказать Драко. Но не сказал. Потому
что его возражения быстро съежились до размера маковых зерен на фоне
неумеренного любопытства, не позволявшей отступить гордости и… и… и… И он уже
опять целовал Снейпа. Или Снейп – его. И Драко не покидала глупейшая мысль:
должен же он узнать, что находится в этом треклятом шкафчике? А еще он хотел
узнать, что находится под мантией Снейпа. И получить ответ на этот вопрос ему
вскоре удалось. И это было чертовски здорово. Это было так чертовски
здорово, что Драко пожалел о том времени, которое убил на ссоры с Поттером и
выполнение изначально невыполнимых заданий Лорда. Эх, если бы он хоть немного
раньше понял, на что именно в этой жизни стоит тратить время… Он свернулся
было клубочком под теплым боком, но оказалось, что заснуть сейчас совершенно
невозможно: ведь нужно было увидеть, изучить, запомнить столько новых черточек,
линий, изгибов… «Вас передашь одной ломаной черной линией…»* Каждая
попытка тщательного изучения заканчивалась одинаково – и в то же время всякий
раз по-новому. «И все-таки я гей…», - подумал Драко, в третий (или
четвертый?) раз удовлетворенно откидываясь на подушку. «Ты не гей, ты
Малфой», - подумал Снейп. Глядя на разметавшиеся по не очень свежей наволочке
светлые волосы, Снейп вдруг вспомнил об обещании, данном Нарциссе. - Э-э…
Драко, - поинтересовался он самым невинным своим тоном. – Может, ты Дамблдора
убивать не будешь? - Может, и не буду, - сонно согласился Малфой. – Только…
что я Волдеморту скажу? И папе? - Ну, учитывая, что сейчас тут у нас… с нами…
между нами происходит, Люциусу пока лучше из Азкабана не выходить, - заметил
Снейп; Драко под его рукой ощутимо вздрогнул и активно закивал. – А Лорду насчет
Дамблдора я придумаю, что сказать. «В конце концов, сам зааважу, - подумал
он. – Дел-то на кнат. А работы у меня, глядишь, убавится». - Да! – Драко, уже
вознамерившийся заснуть, вдруг поднял голову. – Э-э… профессор Снейп, сэр… -
После всего, что между нами было, можешь называть меня просто «профессор»,
Драко, - благодушно разрешил Мастер Зелий. - …скажите, профессор, а что вы
прячете в шкафчике в кабинете? Ну, вы еще заглядываете туда после урока… - сон
слетел с Драко в одно мгновение, глаза заблестели, и Снейп подумал, что… что…
что… …чтодракоемунравится, вот что. Таким. - Видишь ли, у меня постоянно
обветриваются губы, - сказал он по-прежнему мирно, то есть всего лишь брюзгливо.
– Я придумал специальный бальзам… но пока он очень плохо держится на губах.
Приходится постоянно обновлять. - Что?! Бальзам для губ! – воскликнул Драко
несколько громче, чем следовало. – И только-то! Причем он даже… Драко хотел
сказать, что бальзам даже не действует, потому что губы у профессора все равно
сухие, шершавые и потрескавшиеся; но именно в этот момент он решил еще раз
поцеловать их, и в итоге оказалось, что они очень даже ничего…
