Альбус вошел в Большой зал и занял директорское место. За те два месяца, что он занимал этот пост, он уже привык.
Он привычно осмотрел зал, столы факультетов, преподавательский стол, перевел взгляд на… Нет, не перевел! Его взгляд так и остановился на сидящей справа от профессора Слизнорта обворожительной женщине в ослепительно-черной мантии.
«Минерва, - ошеломленно пронеслось в голове у директора. – Как же я раньше не замечал…» Дамблдор потряс головой, протер глаза и вновь посмотрел на преподавательницу трансфигурации, заменившую его самого на этой должности.
Как он мог раньше не замечать этих ровных изящных черт лица? Красоты собранных в пучок шелковистых волос? Грации, с которой держалась эта женщина?
«Нет-нет-нет, - снова потряс головой Альбус, - наверное, это все проделки дня всех влюбленных… Стоп! Но сейчас ноябрь, а не февраль!» Дамблдор подозрительно посмотрел на Слизнорта – уж не подлил ли ему Гораций какое любовное зелье? Но нет, профессор зелий вел себя как ни в чем не бывало. Может, это проделки учеников? Альбус начал изучать обедающих студентов. Внимание его привлек лишь громкий шепот Норы Лавгуд: «Посмотрите на директора – не иначе как мозгошмыгла словил, головой трясет».
Дамблдор посмотрел вновь на Минерву МакГонагалл и встретился с ее внимательно-вопрошающим взглядом.
-Профессор э-э-э МакГонагалл, зайдите, пожалуйста, ко мне после обеда по поводу э-э-э новых учебников трансфигурации.
Минерва сдержанно кивнула и вернулась к обеду. Красный как вареный рак Дамблдор попытался спрятаться в тарелку с вишневым пудингом, а в голове его крутилась единственная мысль: «Я влюбился!»

-Так вы считаете Элмерика Светлого ни на что не годным в области анимагии? – тонким, как струна, голосом спросила МакГонагалл. Внешне она была спокойна, но некоторые нотки в ее голосе заставляли насторожиться. Любой из ее школьных и институтских знакомых знал: если Минерва говорит ТАКИМ тоном, то ей ни в коем случае нельзя противоречить. Однако Альбус, увы, не знал эту женщину так близко…
-Почему же ни на что не годным? Просто его теоретические выкладки напрочь лишены практической базы и…
Рассуждая, Дамблдор не обратил внимания на то, как зрачки его собеседницы налились желтым цветом, округлились, как она словно начала съеживаться и… Мгновение спустя с громким криком на директора бросилась полосатая кошка. От неожиданности Дамблдор закричал, попытался отстраниться и, неловко дернувшись, перевернул свой стол с бумагами, оказавшись под ним вместе с кошкой.
Минерва быстро вернула себе человеческий облик. На ее бледных щеках проступили красные пятна, глаза отражали испуг.
-Простите меня, господин директор, - ровным убитым голосом произнесла женщина.
-Все в порядке, профессор, - растерянно ответил Дамблдор, потирая царапину на щеке. Та болела. Бросив взгляд на свою руку, директор увидел кровь.
-Господин директор! – выдохнула МакГонагалл, заметив, ЧТО она сделала со своим непосредственным начальником. Спешно достав палочку, она произнесла исцеляющее заклятье: – Хелфинг!
-Спасибо, - поблагодарил ее Альбус: все царапины мгновенно затянулись. – Эээ… Может быть, чаю?
МакГонагалл посмотрела на директора так, словно он перепутал непростительное заклятие с заклинанием левитации. Она расцарапал ему лицо и разнесла практически весь его кабинет – а он лишь предлагает ей выпить чаю??? Причем даже не выбравшись из-под стола!
Поняв всю трагикомичность сложившейся ситуации, Дамблдор вылез-таки из-под стола, галантно подал руку даме, помогая подняться, и повторил свое предложение:
-Чаю? Мне тут как раз прислали какие-то новые маггловские сладости, как их, лимонные дольки? Мне сказали, что это вкусно…
Минерва потрясенно кивнула и села на указанный директором стул. Лишь когда тот разлил по чашкам ароматный чай и поставил на стол вазочку с лимонными дольками, женщина решилась спросить:
-Профессор Дамблдор, разве вы меня не уволите? Я себе такое позволила…
-Все в порядке, Мин… профессор МакГонагалл, я сам виноват – позволил себе слишком резко отозваться об Элмерике Светлом…
-Просто я училась анимагии по его трудам! И написаны они просто восхитительно, учиться по ним – замечательно!
-И вы добились замечательного результата, - улыбнулся Дамблдор, а МакГонагалл, приняв его реплику за укор, вновь пошла красными пятнами. – Нет-нет, я говорю искренне! Такая замечательная кошка. Вот я в анимагии, увы, абсолютно бездарен… Не стесняйтесь, берите лимонные дольки, у них действительно восхитительный вкус.
Минерва рассеянно кивнула и взяла лимонную дольку. А Альбус почувствовал себя увереннее:
-Кстати, профессор МакГонагалл, а что вы думаете по поводу…
Так они пробеседовали весь вечер за чаем с лимонными дольками (кстати, именно с того дня Альбус их просто обожает, а Минерва кривится при одном только упоминании о них. Переела). В ходе разговора Дамблдор осмелился-таки назвать свою коллегу по имени, а она вовсе не возражала…
Надо отдать должное влюбленным: ни одна душа в Хогвартсе – ни живая, ни мертвая – не знала про их отношения. А между тем это была самая настоящая страсть – какой огонь излучали мастера трансфигурации! Между уроками, хлопотами директора и декана факультета они всегда находили время для встреч друг с другом. Беседа наедине была отдушиной для погрязших в работе мужчины и женщины. Никогда ранее Альбус не влюблялся так страстно, да и Минерва, посвящавшая прежде все свое время учебе, не уделяла достаточно внимания романтическим встречам. Теперь же оба они нашли свое счастье. Оно было таким близким, таким родным, и, казалось, ничто не было в состоянии его поколебать, однако…
Альбус почувствовал грядущую Войну, когда она еще была за горизонтом. Он стал внимательнее, настороженнее, у него появилось больше дел и забот. Он становился все угрюмее и молчаливее. Нет, это проявлялось не в повседневной жизни – на людях он был все таким же мудрым, спокойным, жизнерадостным и беззаботным. Но в общении с любимой проявлялись все его тревоги и волнения. Альбус стал раздражительнее, пару раз они даже поссорились из-за каких-то мелочей.
Когда же Дамблдор узнал, кто стал сердцем новой войны, он окончательно замкнулся в себе. Сидя по вечерам перед камином у себя в кабинете, он беспомощно закрывал глаза руками и бормотал:
-Это моя ошибка, я не доглядел… Как я мог, идиот…
-Альбус, при чем здесь ты? – пыталась урезонить волшебника Минерва. – Это не ты убиваешь магглов, а Том Риддл. В школе все любили этого мальчика, ты же сам говорил…
-Но ведь я еще тогда подозревал!.. Еще тогда мог!..
После таких слов Дамблдор обычно замолкал окончательно. Он больше не поднимал взгляда на сидящую рядом женщину, не поддавался на все ее уговоры.
Это длилось долго. Сколько точно – Минерва не знала. Дни походили один на другой – работа, новые нападения на магглов, вечерние попытки поговорить с любимым… Но все изменилось в день, когда погибли Поттеры.
-Ты понимаешь, это я во всем виноват? – надрывно произнес, практически проревел Дамблдор, поднимая исполненный скорби взгляд на любимую. И тут же он отшатнулся, словно ошпаренный: - Минерва?!.. Что с тобой?
Альбус проклинал себя. Какой же он глупец! За все то время, что он занимался бесполезным самобичеванием и самокопанием - как же она постарела! Вместо молодой ухоженной женщины на него смотрела уставшая, унылая тень с мешками под глазами. Волосы ее были густо присыпаны сединой и уже не смотрелись былым шелком. Что-то надломилось в ее взгляде. А былая грация сменилась строгой твердостью, практически суровостью в линиях. Лицо ее избороздили десятки мелких морщинок и одна самая глубокая – на лбу. А ее губы как будто разучились улыбаться…. «Хотя почему как будто? – с горечью подумал Дамблдор. – Было ли у нее в жизни хоть что-то, кроме моих проблем, за последние несколько лет?»
-Со мной все в порядке, Альбус, - улыбнулась женщина (впервые за сколько лет?).
-Господи, что я сделал с тобой? – с болью в голосе шептал Дамблдор, гладя рукой загрубевшую (не от слез ли?) кожу ее щеки.
-Ты тут ни при чем… Я люблю тебя, - уголки ее глаз увлажнились и задрожали, но она еще могла сдерживаться. – Просто скажи, что теперь мы будем вместе… Всегда вместе… Что ты не оставишь меня…
Доверчивое женское тело прижималось к нему, словно дитя, испугавшееся грозы или темноты.
-Я люблю тебя, Минерва, но… - прошептал он, осознавая, какую боль сейчас причинит любимой. Как же он ненавидел эти «но», но сколько же их было в его жизни! – Но это моя война. Я не успокоюсь, пока Том Риддл не уйдет навечно.
-Мы можем бороться вместе, - чуть дрогнул голос женщины. – Я хочу помогать тебе на этой войне!
-Прости… Но Том Риддл – мой противник. Это я допустил ряд ошибок и должен их исправить. Это дело моей чести. Ты видишь, во что я превратил тебя! Я чудовище, я знаю… Но пока я не выполню то, что должен, я не смогу быть с тобой. Я не хочу больше причинять тебе боль.
-Значит, когда-нибудь после войны? – криво усмехнулась Минерва, из последних сил держа себя в руках.
-Да, любимая, я обещаю тебе – сразу после войны!
Альбус в последний раз поцеловал эту женщину, которую любил больше жизни, и, быстро развернувшись, зашагал прочь.
А Минерва наконец-то смогла выпустить наружу душивший ее град слез. «Я буду ждать тебя, Альбус. Сразу после войны.»